В связи с объявленным режимом самоизоляции библиотеки временно прекратили прием читателей. Но, несмотря на карантин, библиотека продолжает свою творческую деятельность и просвещает читателей в режиме онлайн.
Хорошая литература умеет одинаково пристально смотреть в прошлое и в будущее. А еще-заглядывать куда-то глубоко внутрь человека и находить там ответы даже на незаданные вопросы. Поэтому книги стали для нас больше, чем материальными объектами.
В надежде на скорое открытие библиотеки предлагаем познакомиться с небольшим поступлением новинок! Книги будут с нетерпением ждать своих читателей в наших стенах.
«Сахарное свечение» Дина Рубина В седьмую книгу вошли рассказы и повести, созданные Диной Рубиной в 2006-2010 годах. Изменился почерк писателя: все чаще факт, документ, непосредственное свидетельство вытесняют художественный вымысел. Потрясающая картина жизни прабабушки-цыганки воссоздана дальней родственницей; трагическая история Адама и Мирьям рассказана участницей событий; драматическая семейная история деда и Лаймы описана внучкой… Рассказчик, порой вытесняющий автора, вносит в прозу достоверность и подлинность. Хор голосов этой книги – реквием по безвременно ушедшим, жизнь которых раздавило огненное колесо времени, по убитым и исчезнувшим с лица земли.
Дина Рубина – чудесный рассказчик со своей неповторимой интонацией. Её истории, смешные и трогательные, драматические и трагические, всегда захватывают читателя, берут за душу, заставляют сопереживать персонажам. Таковы рассказы и в этом сборнике.Все рассказы, вошедшие в сборник, изумительные. В основном, это воспоминания о поездках, людях, происшествиях. Такие разные образы, выписанные сочными и яркими мазками настоящего художника, мастера слова! Каждый её роман, повесть, рассказ самобытен и неповторим. Читать Дину Рубину – это удовольствие и восхищение! В данном сборнике много присутствует Иерусалим, это любимый герой автора.
«Крепость» Петр Алешковский
Петр Алешковский — прозаик, историк
, автор романов «Жизнеописание Хорька», «Арлекин», «Владимир Чигринцев», «Рыба». Законч
ив кафедру археологии МГУ, на протяжении нескольких лет занимался реставрацией памятников Русского Севера. Главный герой его нового романа «Крепость» — археолог Иван Мальцов, фанат своего дела, честный и принципиальный до безрассудства. Он ведет раскопки в старинном русском городке, пишет книгу об истории Золотой Орды и сам — подобно монгольскому воину из его снов-видений — бросается на спасение древней Крепости, которой грозит уничтожение от рук местных нуворишей и столичных чиновников. Средневековые легенды получают новое прочтение, действие развивается стремительно, чтобы завершиться острым и неожиданным финалом. Главный тренд сейчас — классический русский роман с сильным героем, остросовременной интригой, ярко написанной личной историей. Все это есть в романе «Крепость
В «Редакции Елены Шубиной» вышел новый роман Дмитрия Быкова «Июнь», описывающий события в Советском Союзе 1939–1941 годов; в книге три сюжетные линии, которые связаны только одним героем. Литературный критик «Медузы» Галина Юзефович считает, что «Июнь» — один из лучших текстов Дмитрия Быкова, и рассказывает почему.«Июнь» — не традиционный монороман, но триптих, все три части которого практически автономны. Формально их объедияет время концовки (сюжет каждой завершается в ночь на 22 июня 1941 года), а для большей прочности они скреплены одним общим эпизодическим персонажем — светлым советским ангелом, шофером по имени Леня.
Первая часть ближе всего к обычному роману и по сюжету, и по композиции. Двадцатилетнего поэта Мишу Гвирцмана выгоняют с третьего курса легендарного ИФЛИ по доносу однокурсницы, которой он якобы домогался. Комсомольское собрание, начавшееся как фарс, внезапно переходит в мощное стаккато борьбы с трудноопределимой «чуждостью», которой Миша бесспорно наделен с рождения,и заканчивается его позорным изгнанием — как бы не окончательным, но чтобы «исправился и осознал». Для осознания и исправления Миша устраивается в больницу санитаром, обзаводится новыми знакомствами (в том числе не вполне благонадежными), а заодно насмерть запутывается сразу в двух параллельных романах. С неземной блондинкой Лией у него отношения духовно-возвышенные, с рыжеволосой Валей — порочно-страстные, и ни от одних он не готов отречься.
Вторая часть — переведенный в третье лицо сбивчивый монолог тридцатисемилетнего Бориса Гордона, журналиста и секретного сотрудника «органов». Борис, веселый и несгибаемый выходец из «проклятых» двадцатых, подавлен атмосферой конца 30-х. Его, еврея, страшит союз с нацистской Германией, страшит собственная готовность верить в виновность недавно репрессированных, страшит близящийся и неизбежный взрыв. Но главное, Борис, как и Миша, застрял между двумя женщинами — женой, когда-то любимой и желанной, а нынче жалкой и беспомощной, и юной Алей — невыразимо трогательной, наивной и потому обреченной «возвращенкой» (так называли бывших эмигрантов, вернувшихся в СССР).
И, наконец, третья— история полубезумного литератора Игнатия Крастышевского, убежденного, что умеет «кодировать» читателя на принятие тех или иных решений. Он пишет отчеты в правительство об экспорте советского искусства за рубеж, но скрытые послания, в них зашифрованные, не имеют к искусству никакого отношения. Игнатий панически боится войны, поэтому всеми силами заговаривает, заклинает своих высокопоставленных адресатов на мир, мир любой ценой. Однако постепенно осознав, какой именно мир он ненароком, Крастышевский меняет тактику и начинает неистово призывать войну как единственный способ избавления от скверны, как страшный и спасительный катарсис.
Как уже было сказано, три истории связаны одним сквозным героем-камео: с Мишей из первой части шофер Леня живет в одном доме, но комнату ему выхлопотала Аля из второй части, а Крастышевскому из третьей он помогает с доставкой его чародейской корреспонденции. Однако куда надежнее, чем эта пунктирная линия, целостность романа обеспечивает общая идея, суть которой — в неизбежности войны, которую каждый из героев приближает по-своему.
Мир конца 30-х, созданный Быковым, удивительно целостен и гармоничен. Так и тянет назвать его «уютным» — в том же примерно смысле, в котором может показаться уютной душная атмосфера больничной палаты или тюремной камеры. Это живой, теплый, затхлый и узнаваемый мир из рассказов наших бабушек и дедушек, счастливопереживших ту эпоху. Быков почти нигде не унижается до прямых и потому банальных аллюзий, и его тридцатые — это именно тридцатые. Ничто в романе не выглядит нарочитой карикатурой на наши дни — и именно поэтому читать «Июнь» по-настоящему жутко.
В пятый том собрания сочинений известного русского писателя Юрия Полякова включены его знаменитый роман «Грибной царь», а также повести «Подземный художник» и «Возвращение блудного мужа». Все произведения объединены общей темой: любовь, семья, человеческие отношения в жестоком мире, где всем правят деньги, а плотский эгоизм торжествует над моралью и душевной чистотой. Специально для этого тома автором написано эссе «Писатель без мандата», рассказывающее о том, как он сам выживал в лихие девяностые годы, пытаясь противостоять стихии разрушения
«Токийский Зодиак» Содзи Симада
Обладатель литературной премии №1 в Японии — «Японской детективной литературы». Шорт-лист премии «Edogawa Rampo» Несколько десятков миллионов книг, проданных в одной только Азии. «Токийский Зодиак»Человек, одержимый какой-то идеей и свято верящий в то, что её можно воплотить в реальность, может забыть обо всех законах, правилах и морали. Он способен совершить нечто ужасное во имя своей цели, и вряд ли можно будет считать его адекватным человеком. В книге Содзи Симада «Токийский Зодиак» показаны последствия такой одержимости. Это странная и завораживающая детективная история, случившаяся в Японии, и это придаёт ей особую атмосферу.
Повествование медленное и плавное, оно заставляет читателя потерять бдительность и ослабить внимание к деталям, но именно они важны в расследовании. Примечательно то, что автор изначально открывает читателям всю нужную информацию, ничего не утаивая, так что у них есть возможность самостоятельно провести расследование. Только смогут ли читатели сделать это?Токио, 1936 год. В своём доме, в закрытой комнате был обнаружен мёртвый художник. Также были найдены его записи: он писал про алхимию и астрологию. С мужчиной жили жена, дочери, падчерицы и племянницы. Так вышло, что все они родились в разное время и у них были разные знаки зодиака. Художник для каждой написал план убийства. Всё для того, чтобы взять от каждой самое лучшее и сделать одну. И позже по всей стране стали находить спрятанные части тел этих женщин.
Прошло много лет, преступления так и остались нераскрытыми. Было не понятно, кто убил этих женщин – художник или кто-то другой. И если это сделал сам художник, то почему он тоже оказался мёртв? Детектив, предсказатель и астролог Киёси Митараи вместе со своим другом берётся расследовать эти преступления. На это у них есть одна неделя.
Произведение было опубликовано в 1981 году издательством Эксмо. Книга входит в серию «Хонкаку-детектив».
«Дом и остров, или Инструмент языка» Евгений Водолазкин
Евгений Водолазкин (р. 1964) — филолог, автор работ по древнерусской литературе и… прозаик, автор романов «Лавр» (премии «Большая книга» и «Ясная Поляна», шорт-лист премий «Национальный бестселлер» и «Русский Букер») и «Соловьев и Ларионов» (шорт-лист премии «Большая книга» и Премии Андрея Белого).
Реакция филологов на собрата, занявшегося литературным творчеством, зачастую сродни реакции врачей на заболевшего коллегу: только что стоял у операционного стола и — пожалуйста — уже лежит. И все-таки «быть ихтиологом и рыбой одновременно» — не только допустимо, но и полезно, что и доказывает книга «Дом и остров, или Инструмент языка».
Короткие остроумные зарисовки из жизни ученых, воспоминания о близких автору людях, эссе и этюды — что-то от пушкинских «table-talk» и записей Юрия Олеши — напоминают: граница между человеком и текстом не так прочна, как это может быть.